Орденское государство монахов-рыцарей закладывало в Восточной Пруссии один город за другим, на выжженной земле, себе и только себе под стать: где же в таких городах доминанта, где замок, где собор?

План города Фридланда (третий снимок — его же вид с плотины, второй — церковь во Фрауэнбурге) легко прочесть неправильно: центр поселения, его исходный модуль и точку отсчёта образовывали вовсе не замок и не храм, а рыночная площадь и ратуша на ней! Города, в метрополии столетиями боровшиеся за самоуправление и полноправие, здесь получали их сразу. Себе же орден оставлял внешние и дальние углы, оставался вне правильной городской системы координат и только колокольней маячил вдали.

Площади эти столетиями обрамляли рядовые, ничем не выдающиеся фасады анонимных архитекторов, всё так же единого модуля и строя, под общими высокими черепичными крышами — и была в том великая гармония.

Эпоха грюндерства грубо нарушило это единство, строить стали каждый во что горазд, и к Великой войне города пришли в совершенно расстроенном виде.

Огонь пожарищ способствовал им много к украшенью: руины 1914—1915 гг. восстанавливали, возродив предварительно эстетический надзор, отменённый в либеральном XIX веке.

Были, конечно, и потуги и при восстановлении неоправданно блистать, придавать рядовым бюргерским домам «исконно-орденский» шик, но их вовремя предотвратили: доминанта в городе, всё же, должна была быть одна!

Так во 20е годы 20 века Восточная Пруссия вошла «более прусской, чем прежняя была».